Адская практика [= Дело о неприкаянной душе] - Сергей Садов

Я посмотрел на веревки, которыми была связана несчастная кошка. Под моим взглядом они стали удлиняться, увеличилась их толщина. А потом, словно змеи, они набросились на мужчину, вмиг спеленав его с головы до ног. Мужчина взвыл от ужаса и задергался, пытаясь освободиться. Я же выжидательно уставился на шестерку подростков.

— Ну? Ах да, нож один. Звиняйте, не подумал. Вот еще пять. — Я махнул рукой, и с неба упали еще пять ножей — точных копий того, которым несколько минут назад размахивал мужчина. — Берите и вперед. Удары нанести одновременно. И не халтурить. Я слежу.

Девчонка заплакала. Остальные тоже не выглядели уверенными.

— Я не хочу, — простонала девочка.

— Не понял? — выгнул я бровь. — Если ты не хотела, то что ты ночью тут делала в этой накидке?

— Это же была игра!!!

— Игра?! Девочка, с Силами не шутят. Призывая их, будь готова, что они откликнутся. И твой нежный возраст тут не имеет никакого значения. К тому же ножи не игрушки, вас этому не учили? Короче, ребятки, я хочу спать. Заканчивайте быстрее.

Все шестеро неуверенно взяли ножи и на негнущихся ногах двинулись к распростертому телу. Я с интересом за ними наблюдал. Откажется хоть один или нет? Кто-нибудь выберет честь, а не жизнь?

Все они боялись. Все трусили отчаянно. Все плакали. Правда, только девчонка не скрывала слез и ревела в голос. Однако все шли. Я щелкнул хвостом.

— Ну, быстрее. Мне кажется, вы уже давно могли сделать выбор между душой и телом. Ну, вперед.

Шесть ножей поднялись и шесть лезвий сверкнули в свете луны. Я ждал. Неужели никто не откажется? Мужчина взвыл и задергался в путах. Я быстро его утихомирил, и теперь он даже мычать не мог. Только бешено вращал глазами.

На меня оглянулись. Шесть пар глаз смотрели с немой мольбой. Над моей головой сверкнула зловещая молния. Ножи поднялись снова. Я ждал. Вот лезвия пошли вниз. Удар был одновременный.

— Сволочи! — буркнул я, поднимаясь. Облик грозного слуги ада рассеялся, и я стоял в своем обычном виде. Прошел мимо опешивших и плачущих подростков и подошел к валявшемуся мужчине, с которого уже спали все путы. Пнул его. — Вставай, ты. Видишь же, что ничего с тобой не произошло.

Я повернулся к юным сатанистам. Оглядел их.

— Сволочи, — повторил я. — Все вы. Ни один не отказался. Ни один не выбрал остаться с незапятнанной честью. Да и знаете ли вы, что это такое?! Тьфу, смотреть противно. Выбрали жизнь? Так живите. Живите и навсегда запомните то, что здесь произошло.

Я отвернулся.

— Видеть вас не могу. Пошли вон! Я бы вынес вам другой приговор, если бы не было примера, когда человек, мальчишка младше вас, принял другое решение и готов отдать жизнь за своих друзей. Вы не такие. Вон!

— Господин, — промямлил мужчина. Остальные неверяще смотрели на меня. В их глазах была радость и… тоска.

— Вон! — повторил я. — Все вон! — За моими плечами поднялся ветер. Засверкали молнии. Всех как ветром сдуло с поляны.

— А ты суров, — задумчиво заметила Альена, подходя ко мне. — Зачем ты так? Они же еще не понимают…

— Все они понимают, — буркнул я. — Ты не представляешь, как мне паршиво. Хоть бы один! Один отказался бы! Нет, все как один…

— Эзергиль, не надо думать плохо обо всех. Вспомни об Алеше. И потом, думаю, многие, если не все из них, извлекут из сегодняшнего урок.

— Этим уже ничто не поможет! — буркнул я не так уверенно.

— Почему бы не проверить?

— Проверю. Если хотя бы один из этих шестерых не попадет к нам, то я признаю твою правоту. Проверим лет через шестьдесят.

— Договорились. А теперь пойдем дальше. Ты не забыл, зачем мы здесь?

— Помню, — буркнул я. — Но вряд ли в лесу еще встретишь таких идиотов. Думаю, больше никого нет. Выдвигаемся к даче и наблюдаем?

— А что нам остается? Пойдем, слуга Повелителя Тьмы, — хмыкнула Альена.

— Да уж, — усмехнулся я. — Какую чушь только не придумают люди. Надо же, Повелитель Тьмы. И как они это себе представляют? Повелевать силой, которая существовала еще задолго до Него?

— Ты еще в философию ударься. Тут и без нее проблем хватает.

Я хмыкнул. Впрочем, она права. Проблем у нас, и правда, хватало. Надо бы проследить за ходом операции, чтобы не было никаких осечек. Еще одну ошибку, как с отцом Федором, я себе не прощу. А раз так, то надо обо всем позаботиться заранее. Эх, жаль, что возможность нашего вмешательства ограничена.

Мы с Альеной сидели почти на верхушке дерева, откуда открывался замечательный вид как на дачу Павла Николаевича, так и на подступы к ней. Место для наблюдения было просто идеальным. Впрочем, таких мест тут было пруд пруди — лес. Правда, темно. Ночь все-таки. Пришлось до предела напрягать свое ночное зрение.

— Слушай. — Альена слегка толкнула меня локтем в бок. — Я все спросить у тебя хотела.

Я вопросительно посмотрел на девчонку.

— Тогда Заурен сказал, чтобы ты сдержал свое обещание. О каком обещании он говорил?

— Заурен? — Я непонимающе посмотрел на Альену.

— Ну тот черт, который тебе хвост давал. Когда мы отца Федора провожали.

— А-а!

— Что ты ему пообещал?

Я смутился.

— Да так. Ерунда.

— А все-таки.

— Ну. Я пообещал его пригласить на свадьбу.

— Чего?! — Альена сначала ошарашенно уставилась на меня. Потом вспыхнула. — Ах ты… Ты… Да я тебя…

Альена от переполняющих ее чувств даже не могла толком ничего сказать. Я на всякий случай отодвинулся от нее подальше, насколько позволяла ветка дерева.

— Да не переживай, — успокоил я ее. — Не с тобой свадьба.

— Идиот!!! — рявкнула Альена. Замахнувшись, она что есть силы ударила меня кулаком под дых. Я едва с дерева не свалился.

— Осторожно! — прохрипел я.

В ответ только всхлипывания. Я прислушался. Похоже, девчонка плакала. Я печально вздохнул. Вот и пойми этих женщин. Сначала расстраиваются из-за глупой шутки, а потом, когда пытаешься их успокоить, плачут. Я придвинулся к ней поближе.

— Ну чего ты расстроилась? Я же пошутил. Ну честное слово никакой свадьбы не будет.

— Дурак! — отозвалась Альена.

Я согласно вздохнул.

— Ну дурак. А я виноват? Блин, действительно проще мост через океан построить, чем вас, женщин, понять.

Альена сдавленно хихикнула. Посмотрела на меня и опять хихикнула. Потом, не выдержав, рассмеялась, вытирая рукавом слезы. Я мрачно смотрел на нее. Оглядел себя. Интересно, что она во мне нашла смешного.